С.М. Соловьев "Петровские чтения"

кровью,
которою
стрельцы
так
усердно
поливали перед ним кремлевскую почву. {8} Что-то выйдет из него?
В
русской
истории был уже пример царственного ребенка, высокодаровитого и
страстного,
воспитанного подобным же образом; из этого ребенка вышел Иоанн
Грозный.
Не
отыщется
ли,
к
счастию
России,
какое-нибудь
противоядие?
Кажется,
отыскалось: это кипучая практическая деятельность, постоянное
пребывание
в
работе, а труд есть могущественное средство успокоения,
просветления
души,
труд, соответствующий, разумеется, силам. А какой труд
мог
соответствовать
силам Петра? Труд преобразования! Древняя Россия дала яд великому человеку в
стрелецком бунте, она же
представила
и
противоядие
в
своей
потребности
преобразования,
в
своей
готовности
к
нему.
Пусть
же
молодой
человек
пребывает в работе, эта работа вылечивает его от яда, принятого
в
детстве;
пусть, не зная покоя, бросается к широкому морю, пусть
строит
корабль,
на
котором человек борется с страшною волнующеюся стихиею и владеет
ею;
пусть
молодой царь упражняет
свои
силы
в
этом
труде,
в
этой
борьбе,
столь
достойной человека; чем более, чем многообразнее
он
будет
трудиться,
чем
далее
уйдет,
чем
более
предметов
завидит
и
усвоит
себе,
тем
скорее
упокоится, скорее просветлеет душою, скорее
дастся
перевес
добрым
в
ней
началам, скорее он забудет о стрелецком бунте, о кремлевской крови.
Но ему не дают забыть: только что собрался за границу, как узнает,
что
люди, недовольные им и его делом,
дожидаются
его
отъезда
для
исполнения
своих замыслов, их надежда на стрельцов и казаков, надежда, что одни
начнут
с одного конца, а другие -
с
другого.
Смутники
были
переказнены;
Петра
проводили кровавыми проводами. Путешествие, сильная деятельность за границею
успокоила его; он собирается
окончить
путешествие,
посмотреть
на
царицу
южного моря, на
Венецию;
он
возвратится
домой
спокойный,
довольный,
с
богатою добычею...
Нет, поехал от крови и
возвратится
к
крови;
ему
не
дают
окончить
путешествие; его зовут разделываться со стрельцами. Софья не умерла для мира
в
монастырской
келье;
она
воспользовалась
отсутствием
брата
и
опять
обратилась к стрельцам, и на этот раз стрельцы откликнулись, потому что были
недовольны, сильно раздражены. Они видели
ясно,
что
им
предстоит
тяжкое
преобразование: из стрельцов превратиться в солдат.
Стрелец нес легкую службу: сходит на караул - и свободен; у
него
свой
дом в слободе, своя семья, своя лавочка, где он торгует в свободное время.
Но теперь постоянная, тяжелая служба. Стрельцы оторваны
от
привольной
московской жизни и двинуты на край света - в Азов, ждут не
дождутся,
когда
отпустят их домой, в Москву, а тут указ: велят им идти на другой край
света
- на литовскую границу, куда царь велел собирать войска,
чтоб
поддерживать
избрание на польский
престол
пригодного
для
России
кандидата
курфюрста
саксонского Августа. Тоска стрельцов
по
Москве
достигла
высшей
степени;
некоторые бежали из полков в
Москву
и
принесли
оттуда
товарищам
призыв
царевны Софьи: "Теперь вам худо, а впредь будет еще хуже. Ступайте к Москве,
чего вы стали? Про государя ничего не слышно.
Быть
вам
на
Москве,
стать
табором под Девичьим монастырем и бить мне челом, чтоб я шла по-прежнему
на
державство, а если бы солдаты пускать к Москве не стали, то их побить". Бунт
вспыхнул, раздались крики: "Идти
к
Москве!
Немецкую
слободу
разорить
и
немцев побить за то, что от них православие закоснело; бояр побить; стрельцы
от бояр и иноземцев погибают и Москвы не знают; непременно
идти
к
Москве,
хотя б умереть, а
один
предел
учинить. ..далее