С.М. Соловьев "Петровские чтения"

военного действия; эти спокойствие и ясность не покидают Петра и при
оценке
Полтавской победы. Война начата как тяжелая необходимость
для
произведения
экономического переворота в народной жизни,
для
приобретения
моря;
после
долгих, тяжких трудов и опасностей одержана блестящая,
решительная
победа,
сокрушившая все силы врага, изумившая Европу. Как же победитель
смотрит
на
значение победы? Она, по его взгляду, кладет камень в основание
приморского
городка, дает средство закрепить для России, берег
западного
моря.
Война,
победа исчезают
в
своем
самостоятельном
значении,
исчезает
полководец,
победитель, но тем выше поднимается великий человек, вождь своего
народа
в
великом движении, обхватившем весь организм народной жизни.
ЧТЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Война входила в общий план преобразований как средство
для
достижения
сознанных, определенных целей этого преобразования, входила в общий план как
школа, дававшая известное приготовление народу, приготовление, необходимое в
его новой жизни, новых
отношениях
к
другим
народам.
Поэтому
мы
должны
ожидать, что война не останавливала преобразовательного
движения
в
других
сферах. Мы видели, что еще перед Северною войною, в
конце
XVII
века
Петр
высвободил промышленное городское население из-под власти воевод и
дал
ему
самоуправление;
и
было
замечено,
что
подобные
преобразования
имели
воспитательное значение для общества, приучая его членов
к
самостоятельной
деятельности
и
деятельности
сообща,
уничтожая
рознь,
причину
слабости
гражданского духа в народе. Упомянутое преобразование в жизни
промышленного
городского населения не стояло одиноко и бессвязно. Целая
система
подобных
учреждений проводилась неуклонно и сильно преобразователем,
и,
разумеется,
только такая система и может дать историку право говорить
о
воспитательном
значении преобразовательной деятельности.
Знакомые
уже
с
характером
деятельности
Петра,
с
его
постоянным
движением из одного угла обширной страны в другой - то
в
Петербург,
то
в
Воронеж, то в Азов, то в Литву,"мы
должны
ожидать
изменений
и
в
высшем
управлении.
Прежде царь постоянно находился в Москве, и дума,
совет,
собиравшийся
при нем из трех
знатнейших
чинов
-
бояр,
окольничих
и
думных
дворян,
постоянно была под влиянием этого
царского
присутствия;
как
угодно
было
государю вести совещание, так оно и велось, не было никаких форм, которые бы
определяли степень участия и ответственности членов
думы.
Но
теперь
царь
часто и подолгу отсутствует из Москвы, приедет на короткое время, укажет
на
множество необходимых дел и уедет. Члены думы остаются одни
с
обязанностию
обсудить, как что лучше сделать, и непременно сделать, и скоро сделать: царь
не такой человек, чтоб хладнокровно
смотреть
на
медленность,
на
делание
кое-как, чтоб принимал какие-нибудь отговорки.
И
вот
старая
дума
должна
усилить свою деятельность: царя нет, нельзя ждать, как он укажет
в
трудном
деле, надобно решить самим трудное дело
и
исполнить.
Тяжело,
непривычно.
Один кто-нибудь скажет, как надобно сделать,- и прекрасно: что долго думать,
сделать так. И вдруг царь разгневался: не так. Что же делать?
Кто
виноват?
Никто, все так решили.
Но царь принимает
свои
меры,
приходит
требование,
бесцеремонное
в
выражениях, как все требования петровские, требование, чтоб они всякие дела,
о которых советуются, записывали, и каждый бы своею рукою подписывал, и
без
того никакого дела не решать, "ибо этим дурость всякого буде явна".
Каждый,
следовательно, должен обдумать дело, подать свое
мнение
и
подписать
его;
согласился с другим - и это обозначится подписью, каждый должен
принять
на
себя ответственность за свое мнение, ибо уже не
скроется,
что
кто
думал;
надобно думать да и думать, а то придется объявить
свою
"дурость".
И
вот
некоторые отзываются с готовностию на призыв к самостоятельной деятельности;
другие, более ленивые по натуре, невольно должны становиться на
свои
ноги,
приучаться
к
самостоятельной
деятельности,
думать,
изучать
дело,
справляться, советоваться с другими, а сфера все более и более
расширяется,
беспрестанно слышатся слова: в такой-то стране делается так, в другой иначе, ..далее