С.М. Соловьев "Петровские чтения"

шведского
короля
с
Мазепою,
гетманом
Войска Запорожского, ни Булавина с его ворами и разбойниками.
Петр торжествовал в Москве
неслыханные
победы
и
не
складывал
рук,
занимаясь делом внутренним и внешним, спеша кончить шведскую
войну,
чтобы,
добившись
заветной
цели,
не
иметь
более
препятствий
для
внутренних
преобразований.
В
Польше
был
прогнан
король,
посаженный
Карлом
XII,
Станислав
Лещинский, и восстановлен старый союзник Август II. Дания опять
пристала
к
союзу.
В
июне
1710
года
взят
Выборг,
"крепкая
подушка
Петербургу",
по
выражению Петра; в июле сдалась Рига, и знаменитый прибыльщик Курбатов писал
царю: "Торжествуй радостно, преславный обогатитель славяно-русского народа";
в сентябре сдался Ревель, и Курбатов писал, что при заключении мира все
эти
приморские места надобно оставить за Россиею. Но
среди
этих
успехов
Петр
должен был испытать невыгоды успехов, невыгоды величия и
славы.
Полтавская
победа
вводила
в
систему
европейских
государств
новое
могущественное
государство, и для Европы
рождался
вопрос
первой
важности:
какое
место
займет это новое государство, в каких отношениях будет находиться
к
другим
государствам,
каким
началам
следовать
в
своей
политике,
чем
руководствоваться в дружбе и вражде. Одновременно с великою Северною
войною
на северо-востоке, в
Западной
Европе,
шла
великая
война
за
наследство
испанского престола, собственно направленная против властолюбивых стремлений
Франции, ее короля Людовика XIV.
Петр
очень
хорошо
понимал
выгоду
этой
западной войны для себя, ибо она не давала
возможности
важнейшим
державам
Европы вмешиваться в Северную войну, мешать России в ее деле, ибо он не
мог
рассчитывать на сочувствие
этих
держав
к
себе,
особенно
на
сочувствие
Франции; он прямо говорил, что надобно
спешить
окончанием
Северной
войны
прежде окончания западной.
Но Полтавская победа, сокрушение сил Швеции, жалкое
бегство
в
Турцию
Карла XII,
считавшегося
до
сих
пор
непобедимым,
-
все
это
было
так
многозначительно, так громко, что не могло не взволновать
Европы,
несмотря
на то что она еще была занята войною за Испанию. Прежде
всего,
разумеется,
дело коснулось Турции, единственного соседнего
государства,
которое
могло
помешать России в ее торжествах, отвлечь ее силы.
Карл
XII
после
Полтавы
бежал в ее пределы и употреблял все старания поднять
Порту
против
России,
представляя, что если дать Петру время пользоваться несчастием Швеции, то от
этого потерпит прежде всего Турция, которая поэтому обязана
помочь
Швеции,
дать ей поправиться, дать ей возможность
сдерживать
властолюбивые
замыслы
России. Подобные же внушения и настаивания приходили в Константинополь и
от
другой европейской державы,
которая
была
всегда
в
союзе
с
Портою,
от
Франции. Франция издавна стремилась играть первенствующую роль
в
Европе
и
особенно была близка к достижению своей цели во второй половине
XVII
века,
при Людовике XIV. Но сильный союз других держав,
образовавшийся
по
поводу
вопроса об
испанском
наследстве,
остановил
эти
стремления
французского
короля. Тем более теперь, при неудаче дела, Франция
должна
была
заботливо
следить за европейскими отношениями, обратить особенное
внимание
на
новую
силу, явившуюся на континенте: что эта сила, будет ли дружественная
Франция
или умножит число врагов ее, будет помехою ее
стремлениям?
Франция
должна
была решить этот вопрос во втором смысле. ..далее