С.М. Соловьев "Петровские чтения"

и
переход
их
из
одного
монастыря
в
другой
запрещен, кроме важных законных причин; стража стала у
ворот
монастырских:
монах и монахиня не могли выходить, кроме крайней
необходимости,
и
то
на
короткое время; мирские люди могли входить только в церкви
монастырские
во
время богослужения; жить в монастырях не могли;
писать
монахи
и
монахини
могли только в трапезе с
позволения
начальства,
ибо
оказывалось,
что
в
кельях писались вовсе не душеспасительные вещи.
Нельзя
было
никого
вновь
постричь без царского указа. Прежние монахи, говорил
указ,
содержали
себя
своими трудами и еще питали нищих; нынешние же
нищих
не
питают,
но
сами
чужие труды поедают, и потому
Монастырский
приказ,
где
сосредоточивались
доходы с
монастырских
имений,
выдавал
монахам
на
содержание
известное
количество денег и хлеба, остальное должно было идти на пропитание нищих,
в
богадельни и в бедные монастыри, у которых не было вотчин.
На
монастырские
доходы был построен в 1707 году в Москве за Яузою госпиталь, который
служил
вместе и медицинскою
школою,
в
заведовании
доктора-иностранца
Бидлоо
и
русского лекаря Рыбкина.
Чрез пять лет Бидлоо хвалился, что в госпитале








вылечено
более
тысячи
больных, хвалился и быстрыми успехами
своих
русских
учеников,
которые
в
количестве 33 человек ежедневно
имели
дело
со
сто,
а
иногда
и
с
200
больными. Москва очень нуждалась в медицине; по
указу
Петра
за
1703
год
подана была священниками первая ведомость
о
числе
родившихся
и
умерших;
оказалось,
что
число
смертных
случаев
с
лишком
2000
превышало
число
рождений.
Деньги из
Монастырского
приказа,
т.
е.
собираемые
с
монастырских
имений, шли также на печатание книг и
на
школы
для
духовенства,
которые
должны были заводиться и в других епархиях кроме московской. Указ 1708
года
запрещал посвящать в священники и дьяконы, принимать
в
подьячие
и
никуда
священнослужительских детей, которые не хотят учиться в школах.
Разумеется,
этот указ мог служить только побуждением
к
начатию
школьного
дела.
"Что
человека вразумляет, как не учение?" - писал св[ятой]
Димитрий
Ростовский.
Он имел печальную возможность доказывать справедливость своих слов
примером
священников, каких он нашел в своей епархии и
какие,
разумеется,
были
во
всех других епархиях: священнические сыновья приходили к нему
ставиться
на
отцовские места; митрополит спрашивал их, давно ли причащались, и получал
в
ответ, что и не помнят, когда причащались.
Св. Димитрий завел школу при своем доме; он сам
должен
был
исполнять
должность учителя, ибо
где
же
было
взять
хороших
учителей?
При
таком
состоянии
духовенства,
разумеется,
расколу
было
легко
расширяться.
"С
трудом, - говорит св. Димитрий, - можно было найти
истинного
сына
Церкви:
почти в каждом городе


изобретается
особая
вера,
простые
мужики
и
бабы
догматизуют и учат о вере". Такое положение Церкви заставило св. Димитрия не
ограничиваться
устною
проповедию,
но
вооружиться
против
раскольничьих
учителей особою книгою, знаменитым "Розыском о раскольничьей вере". И
люди,
не принадлежавшие к расколу, обривши бороды по указу,
сомневались
в
своем
спасении, думая, что потеряли образ Божий и подобие; священники не умели
их ..далее